Чайная роза - Страница 61

Она попыталась утешиться, вспомнив улыбку и смех матери, но не смогла. Фиона помнила только то, как Кейт лежала на мостовой и боролась за жизнь, а из ее бока ручьем текла кровь. Фиона услышала ее крики, шатаясь вышла из комнаты, опустилась на колени, прижала ладони к ране и стала звать на помощь. Прибежавшие люди пытались спасти Кейт, но нож Джека пронзил ей сердце. Слава богу, умерла она быстро. Напоследок мать успела дрожащей рукой погладить Фиону по лицу и испачкать кровью щеку. Потом ее тело обмякло, а глаза стали тусклыми и пустыми.

Фиона не хотела вспоминать ту ночь, но делала это снова и снова. У нее перед глазами стояли улица, тело матери, плачущая сестра, Сими, вырывающийся из рук констебля.

И Чарли… Фиона помнила, как он прибежал в Адамс-Корт, крича и расталкивая людей. Видела безумные глаза, которыми он смотрел на мать. Фиона окликнула его. Чарли повернулся к ней, но, похоже, не узнал. Потом поднял с земли тело матери, прижал его к себе и протяжно застонал. Констебли хотели забрать ее, но он не отдавал. Боролся до тех пор, пока его не одолели три полисмена. Когда Чарли отпустили, он попытался вытащить тело из фургона коронера.

— Прекрати, Чарли! — крикнула ему Фиона. — Прекрати, пожалуйста! — Но он не послушался. Когда фургон тронулся, Чарли побежал за ним и исчез в ночи. Никто не знал, где он. Родди искал его несколько недель. А потом нашли тело. Без денег, с проломленным черепом. Родди решил, что отчаявшийся Чарли забрел в бандитский район и стал жертвой воров. Его оглушили, ограбили и бросили в реку. Фиона была рада, что они не нашли часы; теперь у нее останется память о брате.

Пока тело не обнаружили, Фиону поддерживала надежда на то, что ее брат жив. Она горевала по нему. С тоской вспоминала его походку вразвалку, улыбку, дурацкие шутки и сильные руки. Ей больше не на кого было опереться. От всей семьи остались только она и Сими. Бедная маленькая Эйлин пережила мать всего на пять дней и умерла от воспаления легких.

Они с Сими выжили только благодаря дяде Родди. Он забрал их к себе сразу после убийства Кейт. Солгал руководству общины, что является их кровным родственником, двоюродным братом матери, и потребовал, чтобы всех детей отдали под его опеку. Фиона была не в том состоянии, чтобы ухаживать за Сими и Эйлин, а он боялся, что община отправит их в работный дом.

Родди предоставил им кров, кормил, заботился, изо всех сил пытался утешить. Когда Фиона не могла встать с постели, он брал ее за руку и говорил: «Детка, всему свое время. Держись. Другого способа нет». Вот так она и жила. Точнее, существовала, не в состоянии решить, хочется ей умереть или нет.

Фиона прожила на свете семнадцать лет, не задумываясь о смерти. Жизнь была трудной, но в ней было и хорошее: семейные вечера у камина, прогулки с Джо, их совместные планы. А теперь любовь и надежда на будущее исчезли. Теперь она жила между небом и землей и дрейфовала по ветру. Не могла умереть, потому что от нее зависел младший брат, и не могла жить, потому что тяжесть потерь была слишком велика.

В ее жизни больше не было цели, мечта умерла. Слова отца, которые не раз поддерживали Фиону в трудную минуту, теперь ничего для нее не значили. «Держись за свои мечты, детка. Когда человек перестает мечтать, толку от него становится как от покойника. Можно сразу идти к гробовщику…» Она обвела взглядом могилы, вспомнила свои тщетные мечты и поняла, что ничем не отличается от мертвой.

На кладбище свистел холодный ветер и трепал голые деревья. Осень сменилась зимой. Рождество и Новый год прошли, а она и не заметила. Стояла середина января 1889-го. Во всех газетах появилась новость: Джек-потрошитель умер. Покончил с собой. В конце декабря из реки выловили труп. Этого молодого лондонского адвоката звали Монтегью Дритт. В его семье были душевнобольные, и люди, хорошо его знавшие, говорили, что замечали в нем признаки безумия. Дритт оставил записку, в которой сообщал, что ему лучше умереть. Квартирная хозяйка сказала полиции, что ее жилец вел себя странно, часто отсутствовал по ночам и возвращался только на рассвете. В газетах писали, что после жуткого двойного убийства в Адамс-Корте Дритт, охваченный страхом и угрызениями совести, утопился. Его смерть не доставила Фионе никакой радости. Девушке хотелось только одного: чтобы этот человек вместо матери убил ее самое.

Пошел снег. Фиона встала. Воздух становился ледяным. Оттепель, которая помогла могильщикам похоронить ее брата, оказалась недолгой. Она подумала о том, что веселый озорник Чарли лежит в сырой земле, и снова чуть не заплакала. Стремясь чем-то утешиться, Фиона начала искать причину, из-за которой она потеряла своих родных, Джо и все, что у нее было. Она делала это сто раз на дню, но всегда безуспешно. Девушка ушла с кладбища и побрела к квартире Родди. Ее грустное лицо казалось особенно бледным на фоне темного зимнего неба.

Глава двадцатая

В первые месяцы 1889 года Сими Финнеган рос как на дрожжах. Его ноги стали худыми и длинными, а детский жирок исчез. В декабре ему исполнилось пять, и период младенчества кончился. Мальчик обладал поразительной стойкостью очень юного существа; близость любящей Фионы позволила ему смириться с потерей матери, обожаемого брата и маленькой сестренки. Он был умным и спокойным ребенком, почти всегда жизнерадостным, преданным сестре и тонко чувствовавшим ее настроение. Когда Сими ощущал, что Фиона ускользает от него в темную пустоту, скрывавшуюся в глубине ее души, то смешил сестру, пока она не начинала улыбаться. А если Фиона не улыбалась, он забирался к ней на колени и позволял обнимать себя, пока сестре не становилось легче.